Мы обнаруживаем тройняшек у двери в их спальню, они растерянно оглядываются и трут кулачками глаза. Неподготовленный Тагаев на грани нервного срыва бросается ко всем троим сразу.
— Что случилось? Вы испугались? Вам что-то приснилось?
Я демонстрирую выработанную годами выдержку и присаживаюсь на корточки рядом с их паникующим отцом.
— Почему вы проснулись, милые?
— Мы захотели писать, — отвечает за всех Дианка, мальчики молчат, гордо сохраняя достоинство, — и забыли, где какой туалет.
У Тагаева такое лицо, как будто на Землю вот-вот должен был рухнуть астероид, но в последний момент внезапно изменил траекторию и скрылся в далеком космосе. Он судорожно проводит ладонью от лба до подбородка и с облегчением выдыхает. Я кладу ему руку на локоть и говорю с искренним сочувствием:
— Они вчера выпили много сока.
Артур мигом накрывает мою руку своей и с благодарностью кивает. Дианка продолжает тереть глазки, а близнецы внимательно следят за отцовской рукой. К Тагаеву быстро возвращается самообладание и командный тон.
— Так, запоминаем. Мальчики налево, девочки направо. Это ванные комнаты. А вот здесь напротив есть еще отдельный туалет. Запомнили?
Получив в ответ три утвердительных кивка, он подхватывает одной рукой Даньку, а второй Давида.
— Девочки туда, — указывает нам с Ди подбородком на «девчачью» ванную, а сам разворачивается в сторону «мальчуковой».
Он еще с вечера нам показал обе ванные, и меня приятно поразило, с каким вниманием там было куплено все, начиная с полотенец и заканчивая зубными щетками.
Дочка надувает губки и обиженно пыхтит:
— Я тоже хочу на Артуре поехать в туалет!
Судя по растерянному виду Тагаева, он не знает, что делать: то ли хватать Дианку за шиворот зубами, то ли срочно отращивать третью руку. Спешу на помощь нашему малоопытному отцу.
— Доченька, папа тебя потом спать уложит, а мы пока пойдем помоем ручки тем красивым мылком, которое тебе понравилось.
В благодарном взгляде Тагаева можно запросто утонуть, поэтому я торопливо увожу дочку в соседний коридор.
Когда дети снова засыпают, уложенные и поцелованные в своих кроватях, мы с Артуром на цыпочках выходим из комнаты. Он обессиленно опирается спиной о стенку и запускает руки в густые темные волосы.
— Как ты с ними одна справлялась, Настя? Как?
— Я была не одна, — повторяю уже в который раз, — я была со Стефой.
— Она все время была с тобой? Никуда от тебя не отходила? Я сейчас стал обращать внимание на мам с колясками. А у тебя их три было!
— У меня была одна, специальная, для тройняшек. Мне наш мэр подарил вместо квартиры.
Артур отпускает волосы и смотрит на меня с удивлением.
— Когда я лежала на сохранении, к нам приходил мэр, — объясняю ему. — Тогда выборы были, он обещал нам с детьми квартиру от города подарить. Но когда выборы прошли, а дети родились, нам от мэрии привезли коляску и сертификат от детского магазина. Я там подгузников набрала на несколько месяцев. Тоже помощь, я так благодарна ему была…
Он меня снова останавливает, прижав к губам пальцы, и я понимаю, что наша доверительная беседа возвращается к прерванному формату. А у меня больше не осталось сил.
— Пора ложиться спать, Артур, — говорю, пятясь от него по коридору. — Это их по будням не поднимешь, когда надо в сад идти. А в выходные они просыпаются в шесть. Если дадут поспать до восьми, это будет фантастическое везение.
И краснею под его многозначительным взглядом, хотя абсолютно не имела в виду, что ложиться спать нам надо вместе. Или имела?.. Чтобы не запутаться окончательно, разворачиваюсь и чуть ли не бегом спешу в свою комнату.
— Как ты эту коляску тащила? — не отстает Артур. — Она же тяжелая.
— Мы потому со Стефкой и переехали в дом, — отвечаю, не останавливаясь, — чтобы не приходилось таскать коляску по лифтам. У меня не было выбора, Артур. Летом, когда дети были маленькие, они спали в беседке за домом. Когда подросли, мы устроили им во дворе песочницу, и мне удобно было следить за ними из окна. Мне нравится жить в доме.
Мы притормаживаем у моей комнаты.
— Тогда почему ты не хочешь переехать ко мне? — говорит он хрипло, беря меня за руку. — У меня там тоже хорошо. Есть и беседки, и бассейн.
— Хороших снов тебе, Артур, — моя рука скользит из его ладони, и мне очень нравится его выражение лица. Обещающее…
— И тебе хороших снов, — он в последний момент ловит мои пальцы и подносит к губам. Целует самые кончики, но меня прошибает так, будто я прикоснулась к высоковольтному кабелю. — Спасибо тебе за то, что ты здесь.
Ничего не говорю, боюсь, что вылетят все бабочки, требовательно стучащие у меня в животе, и набросятся на Тагаева. И тогда я точно его не остановлю. Ныряю в открытую дверь как в спасательную капсулу, как тут меня окликает Артур:
— Настя, — оборачиваюсь, — тебе дети не говорили, какое желание они хотели загадать рыбке, за которой гонялись в пруду?
— Нет, — отвечаю честно, я действительно не знаю.
Захлопываю дверь, приваливаюсь к ней всем телом и дышу так, словно пробежала стометровку. Если так будет продолжаться и дальше, насколько хватит моей выдержки? Боюсь, очень ненадолго.
Уже ложась спать, вижу не просмотренное сообщение от Стефы.
«На новом месте приснись жених невесте!»
Фыркаю, отправляя ей кривящийся смайлик. Моя тетка неисправимый романтик, хорошо, что я не пошла в нее. Но закрыв глаза, мысленно прошу: «Приснись мне, Артур, ну что тебе, тяжело?..»
* * *
— Ты мне сегодня снилась, — шепчет в семь утра невыспавшийся Тагаев. Дети разбудили нас практически одновременно.
Я деланно удивляюсь, а сама не собираюсь признаваться, что он мне тоже приснился. Причем, снился так, что мне совсем не хотелось просыпаться.
— Тебе Стефа тоже сообщение прислала? — спрашивает он, и я закашливаюсь, поперхнувшись кофе. Артур заботливо протягивает салфетку. — А я тебе случайно не снился?
— Нет! — решительно опровергаю и одновременно утвердительно киваю. Довольный Артур идет с детьми умываться, а я остаюсь посреди кухни с чашкой кофе в руках и думаю, что выходные начинаются намного лучше, чем я себе представляла.
Глава 34
Просыпаться не хотелось. Не верилось, что выходные прошли, и теперь придется снова расстаться со своей семьей до следующей пятницы. А в том, что у него теперь есть семья, Артур больше не сомневался.
Именно семья, самая настоящая. И даже больше, чем положено мужчине в тридцать с лишним лет — не у всех в его возрасте есть целых три ребенка. И каких! Два сына, его полные копии, и дочка, похожая на единственную и любимую женщину. Почти жену. Ладно, невесту.
Артур перевернулся на живот и подмял под себя подушку. То, что это подушка, а не Настя, было единственным неудовлетворительным моментом в его новой семейной жизни, но здесь он не собирался сдаваться. И давить тоже не собирался.
Она будет его, обязательно. Будет просыпаться в его постели у него на плече. И то, что ему снилось уже третью ночь, тоже у них будет. Артур читал это в ее глазах, вспыхивающих каждый раз, когда их взгляды встречались. Или, когда он прикасался к ней — то к руке, то к локтю, то к талии. Мимоходом, будто так и надо. То из машины помогал выйти, то за чашкой тянулся. То придержал, когда случайно столкнулись в дверях.
Как Настя при этом краснела — отдельный вид кайфа. Теперь он открыто, не исподтишка мог любоваться девушкой, развалившись на диване в кухне, пусть не такой просторной как у него в доме. Зато эта кухня теперь была их общей, хоть и на время. И Артур представить не мог, что это может так вставлять.
Ему нравилось все. Нравилось с утра пить с Настей кофе, когда они выползали на кухню из своих комнат — оба невыспавшиеся, с красными глазами, разбуженные полными энергии малолетними Тагаевыми.
У обоих закрывались глаза, как будто они всю ночь… Хотя, может, ей снились те же сны, что и ему? Хорошо бы. Не в одиночку же ему мучиться утренним возбуждением. Артур вел детей умываться, а Настя уже ждала его с двумя дымящимися чашками.
